Александр Иванович начал собираться в поездку на могилу брата Дениса — пора проведать — ещё в начале месяца. Однако жара, стоящая в центральной полосе России этим летом не давала совершить эту поездку. Герою нашему было 62 с хвостиком, и он, слава богу, успел получить свою заслуженную пенсию с учётом выслуги лет и северных надбавок до известного большинству населения страны закона президента России, касающегося пенсий по старости. Наш герой его не одобрял. Хотя найдутся, наверное, и другие граждане России, которым закон этот понравился. Не хочу спорить. Факт остаётся фактом — Александр Иванович пенсию заслужил и получил её вовремя, чему был безмерно рад.
Я повторюсь, что герой наш был не молод, и кое-какие внутренние органы в организме требовали его пристального внимания и, порою, вмешательства. Пристальное внимание привело к вердикту врачей о необходимости делать операцию, о которой всё чаще и чаще думал он, переписываясь по ватсапу с мужчинами, которые встречались ему в очереди к известному урологу, работающему в одной из частных московских больниц.
Мужчины эти легко знакомились и, как знатоки, рассуждали о нюансах самой проблемы, ради решения которой они здесь и собрались.
Чувствовался в их разговорах в коридоре больницы большой массив накопленной информации о самой болезни, наверняка найденной или на многочисленных сайтах в Гугле и Яндексе, или в переписке с теми же, но более продвинутыми больными. Частенько мужчины получали информацию из первых медицинских рук, а может даже и на институтских медицинских скамьях, присутствующих в их биографиях. Информация эта освещала как причины появления болезни и способы борьбы с ней, в том числе и хирургические, так и проблемы, которые ждут прооперированного мужчину в реабилитационный период.
Предваряющие операцию обследования у разных узких специалистов, а также необходимость сбора определённого количества всяких человеческих жидкостей — от крови из вены до крови из пальца — не исключала и других жидкостей, известных человечеству издавна. А это требовало времени и напряжения физических да и моральных сил.
Путешествие по городу в поликлинику и обратно нельзя было назвать комфортным. Наш герой сжимал в руке пластиковый пакет с подписанными баночками, за положением которых относительно земли, он постоянно следил, хотя необходимости такой не существовало, так как современные баночки очень даже герметичны. И Александр Иванович поглядывал за ними скорее по привычке, сложившейся ещё в советское время. Вспоминается сразу шутка, гуляющая по просторам Интернета: «Пошёл сдавать кровь, а у меня не взяли. Начали задавать вопросы: — Чья кровь? Почему в ведре?»
Как-то в очереди во время ожидания приёма у доктора Александра Ивановича свела судьба с крупным, шумным дядькой в спортивном костюме, с пышными, как у Тараса Шевченко, усами. Приём всем и всегда назначался на конкретное время, так как частная клиника бардака не терпит. Однако, или по причине желания поговорить с такими же, как они, страдальцами (операция-то предстоит не простая), или по причине страха опоздать к назначенному времени и пропустить вызов к доктору — какие бы причины ни заставляли больных приходить раньше, всегда у кабинета, куда приглашала медсестра каждого по имени-отчеству, была очередь из трёх-четырёх мужчин.
Так вот разговор этот Александр Иванович хорошо запомнил. Усатый заговорил первый:
— У меня дружбан где-то полгода назад, здесь же у Борис Михалыча, был прооперирован.
— Ну и как он, дружбан Ваш? — поддержал разговор Александр Иванович.
—А чё как? Вчера с ним по мобиле базарили о том о сём, он и рассказывает, что, как говорят французы, «пурлепти»: встаёт ночью делать один раз, а бывает и до утра не просыпается. Кстати, один эротический момент мне рассказал: первый раз с даты операции выполнил свой супружеский долг.
— Один раз? — зачем-то спросил Иваныч.
— Знаешь, я как-то посчитал неуместным углубляться: скока раз? И в какой позе? И в постели или на кухне? Ну ты чё?
— Ну, да! Думаю, жена и одному разу обрадуется. За мужей они переживают и, конечно, понимают, как мужику такое пройти с этими подгузниками.
— Не только с подгузниками…
— Не понял! Ё-моё! — вопросительно поднял брови Александр Иванович.
—Чё ты не понял? Готовься после операции покупать не только подгузники, но и женские прокладки…
— Это как? — глаза у нашего героя округлились.
— А вот так! — ответил усатый. — Покупаешь — и в трусы. Говорят, лучше брать «Олвейс плюс», ночные, они толстые, больше впитывают.
— Слушай, — Александр перешёл в беседе на «ты», — ну, что такое «пурлепти» по-французски, я догадался. Ты откуда узнал, ё-моё? Французский знаешь?
— Да ты шо! Знакомый полиглот научил — прыкольно звучит. И никто не знает — о чём это мы. Пурлепти, пурлегран…
— Я так понял, что второе это..
Усатый перебил:
— Правильно выстраиваешь логическую цепочку. Молодец! — усмехнулся усатый и в знак одобрения хлопнул Александра Ивановича по спине.
— Фёдор Степанович, проходите, пожалуйста, к доктору! — вышла из кабинета врача медсестра и не закрыла дверь, пока Федор Степанович не зашёл в кабинет. «Следующий — я», — подумал Александр Иванович и задумался, обогащённый новыми знаниями от усатого.
Наверное, не каждая женщина догадается, о какой мужской болезни идёт речь, ну да и ладно: мы, мужики, прямо скажем, плоховато со своей стороны разбираемся, а скорей всего совсем не разбираемся в «женских болезнях». Единственное, что нам хорошо известно на этом направлении, как делаются дети, и в последнее время телевидение всех нас просветило на предмет женских прокладок с крылышками и без. Хотя, надо сказать, всё чаще и чаще в больших супермаркетах попадаются представители сильного пола, у которых на бумажных носителях, как по-современному надо об этом говорить, написанных женской рукой, кроме продуктов питания, которые надо приобрести, имеется строчка — прокладки Libresse. Бывает и другой бренд, известный теперь всем мужчинам, и главное — всем понятно, к чему и к какому месту это относится…
…Надо сказать, что Александр Иванович был рад, прямо скажем, небольшим очередям на приём к лечащему врачу больше, чем пустому коридору и одинокой пустой кушетке на три посадочных места, где центральное из трёх мест было заклеено крест-накрест красным скотчем и жёлтой наклейкой «1,5 метра дистанция». Радость эта была связана с тем, что его думы об этой болезни и высокопрофессиональные разговоры в ожидании приёма с продвинутыми мужиками помогали ему почувствовать, что он не один на этом фронте. Ведь рядом, если не плечом к плечу, то недалеко в «окопе», находились товарищи по несчастью, готовые в любой момент вооружить его достоверной информацией и о болезни, и о подготовке к операции. Сольют инфу также и о биографии главного уролога клиники, который знакомился с каждым больным перед операцией. Расскажут и о прелестях его медсестры Верочки, помога ющей вести приём больных, в которую с первого приёма у врача влюблялись почти все мужчины. Помощница доктора была приветливая и внимательная ко всем больным без исключения, в придачу к тому, что была она ещё и привлекательной.
…Александр Иванович, заходите в кабинет! — его приглашали к доктору на окончательную беседу перед операцией со всеми анализами.
Борис Михайлович в очках с дорогой оправой, с профессорской, аккуратно подстриженной бородкой, подтянутый, в чистейшем и отглаженном белом халате сидел за большим столом с компьютером. Правая часть стола была вся заполнена большими и толстыми книгами, по видным ему корешкам Александр Иванович понял, что они все по урологии. Отдельное место занимала пачка журналов на английском языке.
…Английский в школе, где учился Саша, преподавала хорошая учительница и добрая женщина Диамара Григорьевна. Все в классе её любили и старались по английскому языку зарабатывать в дневник только «хорошо» и «отлично». Саша как-то на перемене подошёл к Диамаре Григорьевне и спросил:
— Диамара Григорьевна, а Ваше имя греческое? — ответ его несколько удивил.
— Нет, Саша, имя моё родители составили из двух слов: «диалектический», «материализм» — получилось Диамара! Папа мой был руководителем партячейки на заводе, и Маркса, и Ленина очень уважал. Вот так и назвал дочь, а мама не была против. Она хотела дочери только здоровья.
— Знаете, Диамара Григорьевна, а вообще-то имя Ваше звучит, точно как из книги «Мифы древней Греции». И мне, в общем, нравится. И в Вашем имени я слышу какую-то гордость и возвышенность.
— Спасибо тебе, Сашенька. Говори чаще всем людям добрые слова, увидишь, как жизнь твоя станет лучше.
Было это в восьмом классе школы, и английский Саша знал неплохо. Но прочесть названия статей на обложках журналов, да ещё мельком? Этого он не смог.
Возвращаясь взглядом к профессорской бородке доктора, Александр Иванович вспомнил, что на двери висит табличка «Доктор медицинских наук». Ну конечно, он обязательно должен преподавать в приличном медицинском вузе. И несколько студенток в него почти влюблены.
— Итак, — Борис Михайлович очень внимательно прочёл все результаты обследований, результаты анализов, сроки и даты вакцинации от коронавируса. — Александр Иванович! — обратился доктор к нему, глядя не поверх очков, а через чистейшие стёкла. — Ваши анализы и обследования говорят о том, что противопоказаний к операции, связанной с состоянием Вашей аденомы простаты, я не вижу, и это очень неплохо, батенька. Операция наша с Вами пройдёт под полным наркозом. Из Ваших ответов при обследовании, я вижу, что никаких аллергических реакций на препараты, используемые при наркозе, у Вас нет, тем более, что наркоз Вы уже, батенька, проходили в кардиоотделении 21-й больницы при шунтировании. Ваша операция займёт 3 —4 часа. Реанимация после нашей операции не требуется, сразу после неё поедете прямо в палату. Как надо восстанавливаться, как организовывать процесс восстановления всех функций, в том числе и потенции, — тут Борис Михайлович прервался, внимательно посмотрел на больного и благожелательно продолжил, — жену Вы, батенька, предупредите, что с полгода баловать ни себя, ни её не будете точно…
— Вдовец я, — перебил Александр Иванович, так и не привыкший к этому названию мужчины, потерявшего супругу, и не употреблявший это название в своих ответах на вопросы о своей жизни.
— Извините, батенька! Значит, потенция для Вас это не первоочередное! Смотрите только без алкоголя. Про алкоголь на год, на два, а лучше на всю оставшуюся жизнь забудьте. Кстати, о кофе на время тоже надо забыть, даже со сливками, даже с кокосовым молоком. Да, ваш врач, который будет вас вести весь послеоперационный период, всё расскажет. Единственное, что у Вас может не восстановиться, это способность к зачатию, но если Вам это сейчас не очень актуально, пока и не будем заострять внимание на этом. И ещё. Знаете, Александр Иванович, маленькое немедицинское отступление от нашего разговора: если увидите, что немолодой человек стоит ли на остановке, идёт ли по улице, парку и вдруг бросается к дереву, углу дома, сарая помочиться — знайте, над ним нельзя смеяться, нельзя ругать, издеваться, что имеет место в нашей жизни. В восьми случаях из десяти этот человек перенёс тяжёлую урологическую операцию, и у него просто недержание мочи. На его месте в любой момент может оказаться абсолютно любой мужчина! Вот так-то, батенька! Какие у Вас есть вопросы ко мне или к операционной бригаде? Прошу говорите.
Борис Михайлович нажал несколько кнопок на клавиатуре компьютера и произнёс:
— Пишу Вас на госпитализацию на 30 августа. Пересядьте, пожалуйста, за стол к Верочке — она даст Вам перечень манипуляций, которые Вам необходимо будет выполнить до госпитализации. Учтите, Вы сутки проводите на нашей койке в палате. Мы Вас оперативно обследуем и на следующий день — работаем! Всего доброго, батенька.
Александр Иванович пересел за стол медсестры. Верочка рассказала ему, когда, что и как надо сделать. Улыбнулась так, что Александр Иванович понял: всё у него будет хорошо. Потом она тихо прошептала, нагнувшись к нему через стол:
— Александр Иванович, скажите, пожалуйста, если Вам это удобно, почему на правой руке, на безымянном пальце у Вас до сих пор надето обручальное кольцо?
Александр Иванович так же тихо ответил:
— Кольцо это на этот палец надела мне жена, и только она может его с пальца снять. Я не снимаю кольцо в память о жене.
— Извините, — тихо произнесла Вера.
Он встал и, прежде чем открыть дверь в коридор, произнёс, обращаясь и к доктору, и к Вере:
— Спасибо вам. До свидания.
И вышел в коридор, тихонько прикрыв за собою дверь. В коридоре никого не было. Он оказался крайним…
