…Жена вышла из кухни в коридор. Никакой конкретной цели она не преследовала. В кухне на плите в тефлоновой сковородке скворчали своим особым скворчанием разогреваемые магазинные блинчики с мясом и с печенью. Обычно к пятнице в холодильнике, наполняемом продуктами и приготовленными в течение субботы и воскресенья блюдами, всё заканчивалось, и чтобы не готовить после рабочего дня, мы с Любой заходили по пути с работы в супермаркет и покупали на ужин готовые продукты. Как правило, в их ассортимент попадали любимые нами блинчики с печенью, мясом и яблоком с корицей, а также наггетсы и, чаще после зарплаты, в ассортимент попадала курица-гриль. Почему-то курица-гриль привносила в ужин маленькую капельку праздничного настроения, а в праздник и аппетит работает по-праздничному, поэтому редко что-нибудь от неё оставалось на следующий день.
Прошедшие выходные дни были достаточно плотно заняты заботами совсем другого, не пищевого характера, поэтому холодильник наш опустел уже к вечеру четверга, что и подвигло нас к ужину с готовой едой.
Итак, возвращаясь к сковородке с разогреваемыми блинчиками, можно было бы витиевато сказать о том, что они — блинчики — наверное, и не подозревали, что их скворчание на сковородке нужно отнести к классике кулинарной музыки. Но было и чёткое понимание, что сей симфонический оркестр через полчаса максимум будет уничтожен и запит красным сухим вином Инкерман с последующим съедением женой пирожных от широко известного в городе кафе «Золотая булочка», а мною — конфетки на фруктозе, всё с чёрным чаем с бергамотом и мелиссой.
По цвету блинчиков Любочке стало понятно, что они созрели. Она выключила газ и вышла из кухни в коридор, надеясь столкнуться в кухонных дверях с мужем — Сашей. Муж — это я.
Не столкнувшись в коридоре с мужем, но увидев, что свет в ванной включен, так как в дверях в кухню и ванную были врезаны прямоугольные матовые стёклышки, Любаша громко спросила, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь: «Кто там?». Из ванной донёсся мой спокойный голос: «Догадайся с трёх раз!» «Ну, если бы попыток было дадено побольше, к примеру — пять, я бы попробовала угадать», — ответила Сашина жена. — «А так, чего напрягаться?»
Тут Люба молча вернулась на кухню, оставив мужу разгадывать сложившуюся шараду: или жена его не узнала, или просто ей надоело его ждать, и она сейчас сядет и будет есть блинчики одна! Тогда надо быстрее выбираться из этого помещения, популярность которого стабильно оставалась на высоком уровне. Правда по утрам эта популярность резко взлетала ввысь, и ванная больше походила на дамский кабинет, заставляя по полной работать все причиндалы этой комнаты: от душа до зеркала, от зеркала до других санфаянсовых приборов, расположенных здесь. Около зеркала носились разные щётки и щёточки для зубов, для ресниц, для румян и теней, а в воздухе разливались разные вкусные ароматы и запахи. В это утреннее время отвоевать для себя пять минут аренды помещения становилось крайне проблематично, но, благодаря большому жизненному опыту, систематически мне это удавалось.
«Надо срочно выдвигаться на кухню», — подумал я. Я закончил после принятого душа вытираться большим банным полотенцем, натянул на себя необходимое для ужина и через две секунды уже выключал свет в ванной.
Вечереет. Сумерки всё более сгущаются, заполняя темнотой сначала дальние уголки нашего внутреннего дворика, потом подползают всё ближе к дому, заползая на веранду, и теперь только щелчок выключателя может разогнать темноту.
Блинчики разогреты, стол в кухне накрыт. Резко открываю дверь на кухню и мгновенно оцениваю красоту приготовленного ужина, включающего кроме блинчиков свечи, вино и пирожные. Жена тоже, как всегда, была прекрасна. В голову ничего другого не приходит, как произнести: «Любочка, не обижайся, но пришёл момент открыть карты, и я должен сказать тебе одну важную вещь. Только прошу, держи себя в руках!» Тут я останавливаю свою речь и делаю глубокую театральную паузу, а потом продолжаю полным драматизма голосом: «Если ты меня сейчас не поцелуешь — я, видимо, умру!» Не успел я произнести эту провокационную фразу, как к моим губам прижимаются губы жены. Я бы сказал, что для обстановки кухни в этом поцелуе слишком много сексуальности, хотя почему бы и нет! Как говорится — ужин удался! …И радует, что завтра пятница — последний день рабочей недели.
…Всеми и всегда любимая пятница не задалась. День начинался стандартно, однако птенцы Чубайса, которых он выкормил в коробке из-под ксерокса, превратили этот день в длинный, тоскливый и нудный. Хотя изменить главного они не смогли: после пятницы точно будут выходные дни.
Прошло минут тридцать с начала рабочего дня, и наш офис стал оживать и шевелиться. Начали позванивать телефоны, запищали сканы МФУ, зашипели ксероксы, зашелестели клавиатуры компьютеров, печатая коммерческие предложения и не допечатанные днём раньше договоры. Взволнованные приближающимися выходными менеджеры, убедительно и профессионально заговорили с клиентами, оказавшимися на другом конце телефонного звонка о преимуществах и характеристиках предлагаемого оборудования. Эти рабочие разговоры, направленные на продажи складского оборудования, конечно, изредка перемежались обменом информацией о подскочивших ценах на овощи, на молочные продукты, на всё, что производилось в нашей стране пищевого. Все мы знаем, что всё это производится для того, чтобы в один прекрасный момент оказаться съеденным. Одновременно, дойдут до каждого природные витамины вперемешку с пальмовым маслом, нитратами, пищевыми добавками на букву Е, а также клетчатка, углеводы и прочие вложения, доставляющие нам удовольствие в процессе еды и частенько проблемы в перерывах между её приёмами.
Кроме того, в помещении офиса, бывало, возникали разговоры на политические темы, которые я старался контролировать в силу слуховых возможностей, имея в виду погашение звука через закрытую дверь в кабинет. Основной задачей при этом контроле было не дать перевести обмен мнений в словесные битвы, сражения и баталии. Мне ужасно не хотелось, чтобы с работы сотрудники уходили в бинтах, «зелёнке» и, не дай бог, в гипсе. Правда, до этого никогда не доходило, да и не дойдёт, думаю. Обычно подавляющее большинство находилось по одну сторону баррикады, и сражаться было особенно не с кем. Единичные возгласы «за» сразу гасились общим хором «против».
Пока я это вам рассказывал, забулькал кулер, наполняя кружки и чашки персонала кипятком, за которым лёгким дуновением, шлейфом, дымкой и ещё чем-то неуловимым, тянулся аромат чая с фруктовыми добавками. Не отставал от чая и аромат кофе самых известных и естественно самых пахучих марок, со сливками и без, и даже с миндальным и кокосовым молоком, у некоторых кофейных «извращенцев» и гурманов. Бывало, что за кружкой тянулся аромат куриного бульона. Так у нас — свобода выбора…
Зашелестели неуловимыми сквозняками вентиляторы системных блоков. Начали свою бесконечную работу по поеданию пачек чистой бумаги принтеры. Офис пошёл на взлёт, с каждой минутой набирая обороты, набирая высоту, расправляя крылья после ночного простоя. Мне так и хотелось выйти из своего кабинета и голосом второго пилота произнести: «После полного набора высоты вам будут предложены прохладительные напитки!» Но я не вышел и не произнёс, я тоже работаю! И не тяпляп! Как некоторые…
Жена Любаша, работавшая за соседним столом в нашем общем кабинете и выполняющая, причём очень ответственно и качественно свои обязанности коммерческого директора фирмы, отвлеклась на секунду от черчения в Автокаде очередного чертежа для клиента, спросила ласково: «Санечка, хочешь чая или кофе? Я принесу» — «Спасибо, не сейчас. Сделай себе, если хочешь, или я сделаю…» — ответил я — «Нет, я сама».
Итак, ароматный шлейф качественного чая и недешёвого кофе, которым фирма постоянно укомплектовывала выделенную для приёма пищи столовую, продолжал тянуться за упомянутыми выше кружками и чашками, когда они проплывали за своими хозяевами на рабочие места. Чашки и кружки, кроме приятных для начала рабочего дня запахов, несли ещё массу полезной информации о своих владельцах. На большинстве этих офисных ёмкостей разных форм, цветов, но примерно одного объёма красовались имена хозяев. Было понятно, что, наверняка, все эти сосуды были приобретены и подарены сотрудникам — коллегами по работе на 8 марта или 23 февраля, в офисном коллективе, систематически, как и вся страна, проводившем очередной праздничный сабантуй по поводу праздника, отмечающегося по половому признаку. Свет погас внезапно…
Истошно запищали компьютеры, переключившиеся на блоки аварийного питания. Только компьютеры, установленные у руководства, укомплектованные более мощными блоками, чем у рядового состава, ещё могли продлить на 10—15 минут трудовую деятельность своих владельцев, тем не менее, сигналя о том, что силы их не беспредельны и их конец, как говорится, не за горами. Через десять минут всё было кончено. Большинство звуков в офисе перестало существовать. Только отдельные телефонные звонки и неоконченные телефонные разговоры по мобилам, потерявшие утренний энтузиазм, как будто его, этот энтузиазм, отключили вместе с электроэнергией, ещё продолжали непродолжительное время разрывать тишину и полумрак, наступившие в офисе. Я тоже, как и Люба, выключаю свой вопящий компьютер.
Пока моя помощница созванивается со всеми возможными службами, чтобы выяснить ситуацию с электроэнергией, закрываю глаза и понимаю, что таких моментов, когда я могу в своём кабинете посидеть, не шевеля мозгами и руками, с закрытыми глазами и почти в тишине, пока не бывало — это первый раз…
